Теплая августовская ночь опускалась над Ленинградским вокзалом. Равнодушный женский голос настойчиво вещал об отправлении поезда №26 с пятого пути. В толпе спешащих по перрону пассажиров ярким желтым пятном светила Димина куртка. Отхлебнув очередной глоток холодной, чуть терпкой Балтики, он уже который раз за день подумал о том, какая замечательная штука - жизнь. Впереди, на расстоянии вытянутой руки, громко шмыгая носом и неловко перебрасывая из руки в руку тяжелую спортивную сумку шла Юля. Ее короткие черные волосы, смачно сбрызнутые лаком, дерзко торчали из-под красного Диминого рюкзака, который она волокла на своей еще почти девчачьей спине. Дима улыбался, глядя на то, с каким усердием Юля несла его вещи до заветного купе, и не забывал посматривать назад - за отстающей с каждым шагом Леной. Лена тащила точно такую же спортивную сумку, как и Юля, в которую были упакованы ее вещи и, в добавок, была нагружена пакетами с провизией (восемь бутылок Балтики, четыреста грамм осетрины, домашние пирожки с грибами и несчетное количество потрясающих полуфабрикатов), которая предназначалась Диме. И когда эта пестрая процессия добралась до второго вагона, он хозяйским движением вытащил из карманов когда-то синих, потертых джинс три билета. Располневшая с возрастом, но не потерявшая привлекательности проводница, бросив один профессиональный взгляд на билеты, а второй на ребят виртуозным, отточенным годами движением пригласила их пройти в вагон.

Безобразно накрахмаленное и пропитанное хлоркой казенное белье почему-то всегда приводило Диму в состояние умиротворенности и он, закинув на вторую полку свое расслабленное тело, погрузился в мир сладких снов, сопровождаемых мерным стуком колес и таинственной возней девчонок где-то в районе нижних полок. За окном мелькал обычный северный пейзаж - провода, сосны, сосны, сосны. Но Дима в своих снах был уже далеко: черненькая вертлявая Юля и беленька толстоватая Леночка, словно слепые котята возились вокруг него, неуклюже тыкались носами в живот, нашептывали всякие глупости, лизались и урчали от удовольствия, и их тела изгибаясь и скрещиваясь, складывались в причудливые узоры на фоне большой двуспальной кровати.

Рано утром проводница, хорошо поставленным голосом, не уставала сообщать каждому купе о приближении к Санкт-Петербургу и жизнь, наполненная ароматами "того самого" чая, позвякиванием ложек и хлопаньем клозета началась. Волшебный сон, махнув на прощанье чуть влажной простыней, растворился в утреннем тумане.

Дима был счастлив, его сердце замирало при мысли, что сегодня вечером этот сон станет явью. Девчонки явно были не против, и усердно хлопотали вокруг него, помогая спуститься с верхней полки. Они уже собрали вещи и были готовы к высадке не перрон.

Московский вокзал, пригородные кассы, электричка - все двигалось перед Димиными глазами с нереальной скоростью, приближая его к заветной Ладоге. Бутылочка пива, шаловливые поцелуи в тамбуре, легкая прогулка под лучами слабеющего августовского солнца и, - яркая процессия остановилась у дверей Альтладожской гостиницы.

Несколько маленьких, скоротечных минут отделяли Диму от заветной мечты, и обычный номер, правда с большой-большой двуспальной кроватью и двумя загорелыми юными телами, словно Эдем навязчиво манил и звал к себе. Девчонки, неплохо представляя как будут разворачиваться дальнейшие события, смущенно хихикали под суровым взглядом консьержки, которая говорила какие-то невозможные для Диминого понимания вещи. Консьержка сказала, что все гостиница переполнена, а в заветный номер с большой двуспальной кроватью занят приезжими москвичками, очень приличными девочками, поэтому, как бы ей ни было жалко ребят, им придется ночевать на улице.

Все знакомые палатки были заняты, к Диминым друзьям как назло приехали родственники из Сыктывкара, а в музейную квартиру вообще нереально было протолкнуться. Там шло собрание, на котором побритые, помытые и постиранные (в соответствии с Диминой директивой, присланной им на свою голову из Москвы аж 9 августа) альтладожане, за бутылочкой чего Бог послал, который день вели глубокую философскую беседу на тему: "Третий лишний? - былое и думы", так и не решаясь выбрать подходящую кандидатуру.

А тем временем в гостиничном номере, свернувшись калачиками и сладко посапывая во сне, Юля и Оля досматривали последние утренние сны и знать ни знали, ни про научный консилиум в их честь, ни про Адвоката и ни про группу ТаТу, вяло волочивших свои тяжелые сумки по направлению к станции.