грузы, двигающиеся по дороге . В состав лавуйского гарнизона во второй половине XVII в. входило 20 человек ладожских стрельцов и казаков, переменявшихся раз в 2 недели (вдвое меньшие гарнизоны стояли в острожках на Волховском и Сясьском устьях) . Эта система сохранялась до начала Северной войны . В 1662 г. лавуйскому воеводе Фоме Неплюеву было велено срыть укрепления на противоположном берегу Лавы - на "немецкой стороне", возведенные в годы войны 1655-1657 гг. Занятно, что указ об этом на Лаву привез известный подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин. Через год он перебежал в Швецию и оставил любопытные записки, которые на много десятилетий стали для Европы основным источником сведений о государственном устройстве Московии. Диссидент и мелкий политикан, Котошихин - уже шведский подданный - убил в бытовой драке своего квартирохозяина, его судили и казнили. Скелет Котошихина был отдан в анатомический театр и до сих пор хранится в Упсальском университете.
После войны 1650-х годов округа Ладоги заселяется во многом за счет приема перебежчиков местными помещиками, которые уже не боялись селить новых крестьян неподалеку от границы. Крестьян принимал и Лавуйский голова ("комендант Фома Иванович <Неплюев>") и другие дворяне (шведы называли "князя Савелия Федоровича" <Мышецкого> и "байора Василия Кондратьевича" <Овцына>) . Последний в 1686 г. был головой Лавуйской заставы. 10 июня этого года на Лавуйскую заставу с отрядом в 50 человек "с пищалми, и с топорики, и з бердаши" из соседней Путиловской мызы (с Лопского погоста в Шведской Ингерманландии) пришел приказчик Якушка выручать пойманного за конокрадство и заключенного в острожке "латыша Ирика Пентивартиева". Пришедший отряд произвел разгром острожка, избил гарнизонных стрельцов, окрестных крестьян, разграбил житницы. Сам приказчик Якушка "жену его, Васильеву, хотел заколоть в лицо шпагою до смерти и заставного стрелца Сенку Шишкина бил смертным боем, да князь Дмитриева крестьянина Мышецкого Федку Миронова он де, прикащик, сек шпагою и по голове пищалным стволом бил" . Такое крупное столкновение не привело к вооруженному конфликту, но было предъявлено в качестве одной из ежегодных претензий московского правительства шведам.
Прекращение боевых действий со Швецией в 1658 г. не означало немедленного наступления спокойной мирной жизни. Еще в последние годы войны солдаты, возвращавшиеся с театра боевых действий, вели себя в прифронтовой Ладоге как в завоеванной стране. Так, воеводе стольнику А. С. Потемкину жаловались на казаков Иверского монастыря, бесчинствовавших в Ладоге в годы войны . Жители Ладоги жаловались и на регулярные войска, говоря, что "при солдатах и капитаны (т.е. командиры. - А.С.) прибраны из вольных и из донских казаков, печатные воры" . После прекращения боевых действий граница не закрылась, и через нее в город и в округу проникали разные люди, уводившие лошадей, скот, воровавшие сено. Надо признать, что и жители Ладоги и уезда не оставались в долгу; шведские губернаторы Нотебурга неоднократно предъявляли и встречные претензии к ладожанам, обвиняя их в вывозе сена.
Закончилась война со Швецией, но продолжалась затяжная война с Речью Посполитой. Ладожские служилые люди участвовали в ней лично, а посад и монастыри должны были поставлять в государевы полки даточных людей - добровольцев, использовавшихся, как правило во вспомогательных войсках. Такой наем даточного человека стоил монастырям довольно крупные суммы. Известен документ (приложение 4) сообщающий, что в 1664 г. ладожские Никольский и Васильевский монастыри подрядили такого даточного человека из вольных, гулящих людей за 50 рублей и харчи.