Сама старая система московской власти (впрочем, "старой" она может называться лишь с точки зрения тех людей, которым к 1605 г. было за 40) вела к тому, что постоянно росло число людей с огромными амбициями (так как все они- родственники "больших боярских родов"), но совершенно лишенных возможности их реализовать. Само название основной массы служилых людей Московского государства XVI-XVII вв. - "дети боярские" - свидетельство существования таких амбиций. Захудание, а не успешная карьера - вот важнейшая тенденция "классического" развития московского общества. Дети боярские, помещики (не дворяне, то есть не служащие при Государеве дворе) целых территорий, таких как, Новгородская земля, были долгое отстранены от возможностей карьерного роста. Именно неустойчивость центральной власти, Смута, давали им возможность подняться и проявить себя, достичь карьерных вершин.
. В первые годы Смуты самые бурные политические события происходили в центральных уездах. Простой же новгородец, ладожанин или ореховец в 1609 или 1610 году не понимал, какой царь правильный, кого слушаться, чьи указы исполнять - то ли настоящий царь - Василий Шуйский, сидящий на Москве, то ли настоящий - Дмитрий Иванович (простой человек не знает, что он живет не в Москве, а в подмосковном Тушине - "Тушинский царик"), то ли истинный, законный царь - это призванный после Клушинского поражения Владислав Жигимонтович - сын польского короля Сигизмунда Вазы, от имени которого в Новгород прибыл воевода И.М.Салтыков, а то еще и в Ивангороде (а потом, последовательно - в Гдове и Пскове) появился еще один царь Дмитрий Иванович (ему, "псковскому вору", после гибели Прокопия Ляпунова, в 1611 г. присягнут остатки Первого ополчения). В таких обстоятельствах в обществе возникает ожидание мира, порядка, внятной политики хоть какого-то правительства.

Делагарди в Сольцах, Делавилль в Ладоге. Зима 1610-1611 годов

Кажется, есть косвенное указание на то, что в конце 1608-1609 г. Ладога присягнула Тушинскому вору и перестала подчиняться новгородским правителям.
К тушинской Ладоге в начале августа 1610 г. подходит отряд французских наемников во главе с Пьером Делавиллем. Посмотрим, кто ему противостоит. До нас дошла челобитная ладожских стрельцов, составлявших гарнизон. Жалованья они не получали уже много месяцев, попросту умирая с голоду (приложение 3). Тогдашнее новгородское правительство серьезных сил противопоставить Делавиллю не могло - посланное войско князя Ивана Афанасьевича Мещерского не только не смогла изгнать французов, но просто разбежалось.
Делавилль вошел в Ладогу 15 августа, на праздник Успения Богородицы, почти без боя, применив петарды и какую-то неизвестную нам военную хитрость. 5 месяцев стояния французов в Ладоге выглядят героически: тяготы русской зимы за 200 лет до Наполеона были ими успешно преодолены.
Осенью 1610 года под Ладогу был послан князь Григорий Константинович Волконский, ранее - последовательный сторонник царя Василия Шуйского (в 1606-1607 гг. - посол Шуйского в Речь Посполитую), но теперь представлявший Московских бояр, правивших именем королевича Владислава. Осада им французов, засевших в городе, велась вяло. Обе стороны использовали "наряд" - артиллерию. Когда в октябре-ноябре этого же года все новгородцы целовали крест королевичу Владиславу, то энергичный Иван Михайлович Салтыков стал проводить политику выдавливания шведов с территории Новгородской земли. Именно Ладога, а не Сольцы, где стоял Делагарди с основными войсками (близ совр. г. Кириши), явилась тем местом, где сломались попытки сторонников польско-литовской ориентации подчинить себе Новгород.