— Забросить нехитро. А вот вырастить на этих скалах . . . Раньше, говорят, каждый, кто приезжал на Валаам, должен был привезти с собой мешочек земли, какое-нибудь растение, семена. Каждый что-то делал для острова. А у нас вот на теплоходе «Шевченко» есть знакомая, она говорит: «Я после валаамского рейса три ведpa земли выметаю». Так, пожалуй, тут все можно вытоптать. Мудрено ли. Каждый день — тысячи людей . . .
Сейчас Валаамом занимается Институт леса Карельского филиала Академии наук СССР — в лесничестве для ученых сделана и маленькая гостиница. Планируется, что Валааму теперь будет уделяться гораздо больше внимания. Работы впереди много. И работа эта не на один год — потому что такое дело надо делать с душой. Пока здесь, как и во многих других местах, человек вступил в конфликт с природой. Как сделать, чтобы всем было хорошо — и людям, и лесу?
Никольский скит
Моросит мелкий теплый дождь. По мокрым деревянным мостам, переброшенным со скалы на скалу, я пробираюсь на покатый гранитный холм к северу от Валаама— суровый, продуваемый отовсюду Никольский остров. Круглые каменные бока острова блестят от дождя. На вершине холма стоит тяжелая, словно выросшая из скал церковь. В сосновой роще — массивный келейный корпус. На берегу — огромный каменный крест. Остров этот назывался прежде Крестовым. Назначение креста, церкви и установленного здесь маяка — указывать вход в безопасную Монастырскую бухту.
Удивительно, до чего непохожи один на другой валаамские скиты. После Белого с его лесным, среднерусским уютом Никольский напоминает суровый морской остров. Не случайно и сам скит назван здесь в честь Николы — покровителя странствующих по воде. Много народу в Ладоге, должно быть, благодарило свою судьбу, завидев знакомый берег . . . Суровый Никольский остров — словно олицетворение дикой мощи и красоты всех ладожских островов. Он как-то особенно ярко выражает душу этого края.
Мы сидим в маленькой комнате келейного корпуса, в котором живут реставраторы, и ведем неспешные разговоры. Здесь знакомый читателю Анатолий Михайлович Свинцов, хозяин комнаты Андрей Афанасьевич Лаврентьев и руководитель реставраторов Татьяна Ивановна Вакулина.
— Ну, как вам Никольский скит? — спрашивает Андрей Афанасьевич. — Сейчас тут благодать. А вот зимой . . . Ладога, как кастрюля, кипит. Штормы, туманы, на скалах кругом лед . . .
— Помню, первый раз я приехала сюда осенью,— вступает Татьяна Ивановна. — Погода была хмурая, пасмурная. Довольно-таки неуютно. Потом приехала еще раз . . .
И с тех пор заболела Валаамом. Чем мы тут сейчас занимаемся? Пытаемся на пустом месте создать реставрационный участок. Это значит — нужна производственная база, нужно жилье и прежде всего нужны люди. Где их взять? Энтузиасты уже есть. Прежде всего это ленинградские специалисты. Впрочем, на первых порах участок предполагается совсем небольшой — несколько архитекторов, полтора десятка рабочих . . .



















Я принимаю Андрея Афанасьевича за одного из реставраторов, но он поправляет:
— Я тут при музее-заповеднике. Вот охраняю Никольский скит. Сам я ленинградец. А с Валаамом связан уже двадцать лет. Раньше приезжал сюда в отпуск. Сейчас, после выхода на пенсию, решил постоянно бросить якорь на острове. Здесь, в Никольском, и живу. Ну, в общественном порядке помогаю организовать механический участок, поскольку у меня несколько специальностей — механик, слесарь шестого разряда, металлист. Но главное, чем я тут занимаюсь, это пытаюсь спасти в Ладожском озере ценную рыбу — палию.
Я смотрю на Лаврентьева, этого немолодого уже человека. Валааму везет на энтузиастов. Да и невозможно, близко узнав ладожские острова, не стать им. Но как бы это сказать . . . Тут нужен особый — упорный, прочный, хозяйственный энтузиазм. Вот таких энтузиастов ждут сейчас памятники архитектуры, памятники природы Валаама. ..далее 

ight -->