Исследование и съемка крупнейшего озера Европы стали важным научным событием. Русское географическое общество наградило А. П. Андреева золотой и серебряной медалями. Золотую медаль получила на Всемирной выставке в Париже книга Андреева «Ладожское озеро».
Мне не удалось раздобыть никаких биографических сведений о полковнике Андрееве. Я еще надеюсь восполнить этот пробел. Но сама книга свидетельствует, что автор был человек незаурядный.
Андреев восхищается Ладогой и, прежде всего, качеством озерной воды. «Ладожская вода чрезвычайно чистая, мягкая и во всех отношениях доброкачественная . . .
Около острова Коневца и в других местностях, где песчаный грунт, на пятисаженной глубине можно видеть все мельчайшие частицы на дне совершенно ясно . . . Мы достали воды со дна . . . А так как вода нижнего слоя оказалась такого же прекрасного качества, как и на поверхности, и так как в воздухе было весьма холодно, а время было ночное, то поставили самовар и с величайшим аппетитом напились чаю из воды с глубины 112 сажен. Чай, на ней заваренный, оказался превосходным».
А как живо, картинно, да и с какой достоверностью написаны страницы, посвященные ладожскому судоходству. Автор не жалеет красок, не жалеет и сарказма, обличая невежество. Описывая галиот («главный представитель ладожского судоходства, вывезенный Петром I из Голландии»), Андреев сообщает, что «в кормовой его части есть печь кирпичная, русская, привольная печь, и нигде в мире не отыщется судов с подобною печью. Но этим хвалиться нам не приходится . . . Как любят галиотоводители стоять на якоре где-нибудь в бухте и лежать на боку привольно на подобной печи! Невежество не считает время капиталом, а грамотность на Ладожском озере еще не плавает».
И еще — про сойму ладожскую, судно, которое строили из соснового леса без единого гвоздя. «Вместо гвоздей — вичина, нитка древесного корня . . . Скорее сгниет обшивка и шпангоуты в сойме, чем уничтожится сшивной корень. . . Сойма — наше родное судно! Сойма, вероятно, видывала и те древние времена, которые и в истории темны.. . Сойма без палубы, но с крышею поверху перевозит . . . и богомольцев в Соловецкий монастырь и телят в Петербург; перевозит и ивовую кору и живую рыбу — она на все годится . . . »
У Андреева был свой взгляд на ладожское судоходство, идущий вразрез с общепринятым. «Ладога не бурливее Финского залива. Не носит же на себе залив народной молвы бурного, а этот эпитет скорее можно приписать заливу, чем озеру . . . В настоящее время ни одно страховое общество не берет на страх судов и товаров, идущих по озеру. За что же такое недоверие к такому прекрасному озеру? Всё, говорят, оттого, что озеро бурно и наполнено каменьями; на нем часто случаются несчастья. Неутешительно такое воззрение. Ведь чем гарантируется безопасность плавания? Сведущим шхипером, верною картою и доброкачественностью судна».
Андреев далее рисует безотрадную картину судовождения на озере. Судоводители лишены были не только надежной карты, но даже и компасов порядочных не имели. «Этот инструмент, какой-нибудь калека, поставлен на галиоте в ящик и укреплен толстыми железными гвоздями! Чего же ожидать от такого компаса . . . Способ определения переплытого расстояния нередко основывается . . . на продолжительности горения сальной свечки . . . На вопрос, как идти туда-то, ответ следует без замедления такой: «Когда вздунет подсиверный, тогда держи на веток, а впереди, знай, близко луды — мечи прочь, а исповедывавши воду, будешь на доброй глубине; это верно — не сумлевайся. Вот и все».
Конечный вывод Андреева вполне определенный: «Шхипера или кормчие не имели малейшего понятия о навигации; оттого и озеро всегда казалось и бурно, и каменисто, и во всех видах для плавания страшно».
В популярной книжке о Ладоге, изданной несколько лет назад, я вдруг прочел такое: «Озеро бурно и наполнено каменьями — метко заметил известный исследователь Ладоги прошлого столетия А. П. Андреев».
Возможен, оказывается, и такой способ цитирования. Надо же!..
Более двадцати лет работает на Ладоге экспедиция Института озероведения. И теперь можно сказать, что среди крупнейших озер мира Ладожское — одно из самых изученных. Озеро исследуется всесторонне, недаром первые три года, вспоминает Нина Анатольевна (она и Распопов дольше других состоят в штате экспедиции), работали только в шхерах на севере — не было судна, чтобы выйти в открытое озеро. Имелся один бот. Как в XVIII веке! С той лишь разницей, что академик Озерецковский вряд ли брал в свою лодку кого-либо, кроме гребцов, а в четырехместный бот «Курнаков» набивалось столько народу, что любой судовой инспектор, случись он в ту пору на месте преступления, схватился бы за сердце. ..далее 

ight -->