Волх молча указал на убегающие в лес полоски – следы от чьих то лыж. Я не понимал. Он покачал головой, усмехнулся:
– Эрик нас пожалел, не захотел кровавого дела… Со сна мысли ленивы – шевелятся медленно, а все же вспомнился вчерашний разговор о Княгине волханке и о рати великой, что, про ньяра вызнав, на нас поднимется…
Чужак уловил в моих глазах понимание, кивнул:
– Ушел ньяр… Один ушел – нас от беды оградил… Вернуть его надобно, пока жив еще, – без него Ядуна не взять!
Я глянул на следы. Жаль ньяра… Умен, красив, силен… Жаль…
– А Княгиня? – спросил я Чужака. Он вновь вскинул на меня глаза:
– Славен так никогда б не спросил – сразу кинулся бы друга выручать. Ведогон ты…
– Так и ты не лучше, – беззлобно отозвался я. – Чай, не стал бы его догонять, кабы не Ядун… Так как же Княгиня Шамаханская? Может, прав ньяр? Сперва с ней разберешься, а после и его сыщем…
– Не выйдет. Ньяру в одиночку долго на кромке не продержаться… Врагов много, а друзей вовсе нет. – Волх легко двинулся по следам. – О Княгине не волнуйся, она – моя забота. А вот Эрик – твоя…
Ладно, не мне судить о делах, кои не ведаю. Коли так он говорит, знать, так тому и быть! Эрик – моя забота… Надо его нагнать до того, как проснутся болотники, а то еще подумают – утащила нас неведомая нежить… Хотя Полета объяснит все… Главное, после ее пояснений не кинулись бы они за нами, сдуру да сгоряча…
Я ухнул, побежал следом за Чужаком. Блестел впереди снежный путь, а за спиной вставало солнышко, золотило вешним светом древний лес, грело озябшие деревья… Какой бы ни была земля, каким бы миром ни звалась, одно в ней неизменно – несет радость солнечный свет, дает надежды, коим, может, и сбыться не суждено…
Согрей, Солнце милое, душу мою заледеневшую, сохрани да спаси ее!
БЕЛЯНА
Ждала я плохих дней, сердцем чуяла – что то не так с Олегом в Ладоге, неладное что то. Ночами спалось плохо, все казалось – не вернется он больше, а коли вернется, то не скоро… Корила себя, что не воспротивилась мужней воле, не пошла с ним вместе – да как ему воспротивишься? Олег – не Славен… Тот строптивость простил бы, а этот только вид сделает, будто простил, а на деле запомнит, затаит обиду. Не хотелось мне вновь мужа сердить, не хотелось с ним ссориться – вот и ждала, как давно уж привыкла, тихо, безропотно. Хозяйствовала помаленьку, девку взяла в услуги – Рюрик прислал, принимала редких гостей, чаще из Олеговых хирдманнов… Они после его отлучки ходили понурые – обижались, что с собой не взял. Оттар и вовсе себя уж братом Олеговым числил – дулся, косился смурными глазами в сторону, говорить о нем не хотел…
– Он к другу давешнему уехал, – объясняла я. – К такому, который чужих людей не привечает…
– Что ж это за друг тогда? – спрашивал Оттар.
Сперва я и ответа не находила, лишь плечами пожимала, а потом решила – будь что будет, совру, так хоть камень с души Оттаровой сниму – парень то он неплохой, да и впрямь никого у него не осталось, кроме Олега моего. Схожи мы с ним оказались…
– Друг этот – волх. Колдун по вашему… Олег из за меня к нему отправился – о ребенке вызнавать. Сон мне недобрый приснился, будто что то случиться должно с ребеночком, коего ношу, – вот и спровадила мужа…
Врать тошно было, но посмотрела на посветлевшее лицо Оттара и радость почуяла – не зря обманула. Легче ему стало…
Ему то легче, а мне… Недаром говорят люди – помянешь беду, она и явится. Проснулась я как то поутру, да вставать не захотела – разнежилась в теплой постели, прижимая к себе пояс Олегов, мужа вспоминая – дни наши счастливые, ночи жаркие. Лежала, поминала и вдруг услышала негромкий шепоток у оконца. Сперва показалось – девка чернявка друга сердечного завела и милуется с ним, от хозяйки втайне. Хотела уж прикрикнуть на нее, что вылезала, не пряталась – глупо любовь свою по углам скрывать, но услышала, как сказала она имя Олега, – и не крикнула. Наоборот, глаза закрыла, оставив лишь малые щелочки – углядеть, коли на свет выйдет, с кем это она о муже моем судачит… И углядела! Углядела, да не девку, а двух птиц больших, белохвостых, с черными клювами и быстрыми глазами. Выпорхнули они от окна к самой моей лавке. А когда стала в их клекоте слова разбирать – чуть не завыла с испуга, хорошо – сдержалась вовремя, сообразила, что сплю да во сне сорок вещиц вижу. Наяву разве такое увидится?
Сороки вещицы твари не простые – ведьмы они, из тех, что птицами оборачиваются. Прилетают они к беременным бабам, когда мужья в отлучке, и подменяют плод в животе. Когда на веник голяк, а когда на горбушку хлебную… Бабе, чтоб уберечься от них, всегда надо под рукой мужнюю вещь иметь.
Хоть и сон это был, а страшно стало – неприметно согнула руки под шкурами, подтянула поближе к ребеночку Олегов пояс. Вещицы не заметили – шибко меж собой спорили.
– Давай, веник подложим! – убеждала та, что побольше казалась. Черной она была, будто сажа, лишь белое перо в хвосте торчало… ..далее 

ight -->