– Я слышал. – Он склонил голову, всматриваясь в мое лицо. – Воистину дорогой подарок сделал тебе Дрожник.
– Кто?! – переспросил я.
– Дрожник, – невозмутимо повторил ведун.
Неужели тот самый Дрожник?! Верный прихвостень злобной Морены, поджидающий слабости человеческой и вползающий ему в душу, заставляя кожу покрываться мурашками, а сердце трепетать при любой опасности. Нет! Старик вовсе не походил на страшилище, каким должен быть Дрожник. Я не верил…
– А ты поверь, – жестко произнес Чужак и пошел прочь, оставив меня наедине со своими сомнениями. Поверить я все таки не смог и поэтому, решив ничего не рассказывать остальным, поспешил за ведуном. Засмеют еще, как с Лешачихой из Волхского Леса…
Подходя к избе Изока, мы услышали громкие крики. Гудящая толпа толкалась перед входом. Сердце у меня заныло. Всяко уж не ради веселья собрались здесь люди. Продравшись сквозь плотно сомкнутые спины, я выскочил в середину людского круга. Потасовка была в разгаре. Вооруженный невесть где добытой оглоблей Медведь, яростно рыча, расшвыривал кружащих возле него дружинников. Те, ученые не палками, а вражьими мечами, ловко уворачивались, но подступиться к Медведю не могли. Славен, Беляна и Лис, стоя чуть в стороне со скрученными за спиной руками, хором уговаривали его прекратить драку. Но, обычно спокойный, Медведь, разозлившись, не слышал никого, кроме своей ярости. Я рванулся к спутанным вервникам, но Чужак цепко прихватил мое плечо. Я дернулся. Ведун мне не указ, когда наших бьют! Тут не глазеть – помогать надо! Я столкнулся глазами со Славеном. Он корчил непонятные рожи, словно хотел сказать мне что то, и косил глазами в сторону Мутной.
– Беги, – шепнул мне в ухо Чужак. – Он велит тебе уходить.
– Куда? – обреченно спросил я.
– А этого уж я не знаю, – заявил Чужак и неожиданно шагнул в круг, словно ненароком очутившись между разъяренным Медведем и рослыми воями. Остановить на лету оглоблю не удалось бы никому, поэтому ведун просто присел, пропуская ее над своей головой, и, выпрямившись, громко изрек:
– Я с ним.
Конец его самодельной шапки нависал над глазами, пряча их в тень, а сам он странным образом согнулся, преобразившись в худого долговязого мужика болезненного вида. Точь в точь, как выглядел в Приболотье. В толпе раздался смех.
Опешивший Медведь опустил дубину, и на него немедленно налетели сразу трое. Чужака тоже схватили за руки, при этом он потешно извивался и громко орал. Не понимая, что происходит, я тупо переминался среди зевак. Вокруг хохотали, вспоминая мои песни и байки Лиса:
– Колдун… Ох…
– Во горазды врать то… Ха ха ха! А я чуть не поверил!
– Оборотней… Победитель… У у х… Хе хе хе… Охочие до забав люди на разные голоса дразнили Лиса, но больше всего доставалось Чужаку, понуро повесившему голову ниже плеч. Медведя не задевали. Его сила вызвала симпатию даже у любителей позубоскалить.
– Эй! А вот и баенник ихний! – воскликнул чей то задорный молодой голос, и вокруг меня мгновенно образовалась пустота. Дородный дружинник с соколом на щите двинулся ко мне. Сразу стало ясно, кто старший. Сокол, знак Рюрика, был лишь у него.
– Добром пойдешь или силой? – неторопливо спросил он. Толпа стихла под напором его отрывистого, словно лающего, голоса.
– Не троньте баенника, – раздвинув могучими плечами примолкнувших людей, ко мне вышел оружейник. – Он вреда вам не причинял.
– Не лезь, Стрый! – Дружинник недобро покосился на кузнеца. – Где один, там и все.
Стрый упорно отодвигал меня в сторону, нажимая плечом:
– Я за него поручусь. До Княжьего прихода в моем доме будет жить.
– Нет. С нами пойдет, а Меслав вернется – рассудит.
Дружинник сделал едва заметный жест ожидающим в стороне младшим, и они, отстранив Стрыя, плотно ухватили мои локти, скручивая руки за спиной. ..далее 

ight -->